Elmice: ...Полдень золотой...

[Elmice]

Утреннее фото

[Lakshmi_RO]

Как же мне нравятся твои наряды! Все такое уютное!

[Elmice]

Lakshmi_RO, спасибо
Эх, жаль, больше нет этой ткани в зеленых цветочках. Только на два наряда хватило, да на платьице для Хелен...

Я вчера смыла завивку с короткого парика.

Найди десять отличий

Да, с длинными как-то привычнее...

[Elmice]

...и опять с короткими

[Elmice]

Календарь

[Shrimaty]

как у вас уютно! пожалуй подпишусь на вашу тему

[Elmice]

Shrimaty, добро пожаловать мы всегда рады гостям!

[Shrimaty]

Elmice, скажите пожалуйста, а что это за куколки у вас?

[Elmice]

Shrimaty, она одна урожденная LIV "Girls Getaway" Katie. Со стертыми губами и "не родным" париком.

[Shrimaty]

Elmice, ой а Лив я в ней как-то и не признала туплюя к ночи) очень интересная девушка получилась! и наряды такие ммм!

[Elmice]

Источник цитаты Elmice, ой а Лив я в ней как-то и не признала

Это лучший комплимент для Лиззи

[Elmice]

Пижамная мини-вечеринка

[Kuklomanija]

Elmice, какая милая пижамка...)

[Dragonfly]

https://img-fotki.yandex.ru/get/45537/1 ... 4aee_L.jpg - очень уютно и красиво

[VanKot]

Elmice, лисий хвостик! Был бы по-длиннее, можно было бы его спереди класть

[Shrimaty]

Как нежно получилось! супер! а зверек - это Сильванчик? я озадачена сейчас шитьем для дочкиных сильванов...

[Elmice]

Kuklomanija, Dragonfly, спасибо!
Пижамка из платья, подаренного VanKot. Я всё никак не могла найти ему применение. Почему-то Лиззи не идет узкая юбка, на ней все это смотрелось ночной рубашкой, хоть тресни...
VanKot, у меня все-таки руки чешутся кончик хвоста чем-нибудь покрасить... Вообще, это первое платье у Хелен, из-под которого виден хвост
Shrimaty, да, лисичка из Sylvanian Families Я сама не ожидала, что мне понравится на нее шить!

...А у кого-то все-таки раздвоение личности...
Когда я вижу Элизабет такой, невольно думается - а не было ли среди ее предков шотландских королей?..
(Веночек временно опять стал ожерельем...)


И благословенны будь ее крепкие шарниры, благодаря которым Элизабет стоит сама даже на каблуках и с тяжелыми длинными волосами...

[VanKot]

Elmice,
Во всех ты, Душенька, нарядах хороша:
По образу ль какой царицы ты одета,
Пастушкою ль сидишь ты возле шалаша,
Во всех ты чудо света.


Обожаю Лиззи!

[Elmice]

VanKot, ох, уже мне эта душенька...

Утреннее солнце

[Lakshmi_RO]

Ура, я сново с компом! ^_^
Elmice, какая пижамка! А на меня не сошьешь? XD

[Elmice]

Lakshmi_RO, не, мне слабо
Тем более, что она из "полуфабриката" - вот этого платья, подаренного нам VanKot. Как оказалось, Лиззи не идет узкое, и платье лежало без дела. А расцветка очень мила
Я отрезала нижнюю часть, сшила из нее штанишки, и из "лишнего" кусочка - платье для Хелен.

[Lakshmi_RO]

Elmice, очень классно вышло!

[Elmice]

Lakshmi_RO, спасибо

Вчерашняя обновка - блузка и сарафан. Ткань на блузку - подарок от VanKot (еще немножко осталось...)
Материал сарафана - какая-то неведомая "многофункциональная бандана" (или что-то в этом роде) из ФиксПрайса.

[Elmice]

Кармашек номер девять

Скрытый контент: показать

Фантомная пневмония.
Фантомная для меня, а для Янека Сьвецы – самая что ни на есть настоящая. Он врач, ему виднее. А мне не верится. Слишком уж много совпадений в моей жизни…
Янек хороший. Выписал мне лекарства, сам сбегал за ними в аптеку. И каждый вечер как штык – у моей постели. Он очень хороший, правда. Но я не люблю его…
Глотаю таблетки вместе со слезами: ну, почему сто восемнадцать лет назад…
– Пани Элжбета…
Янек – поляк. И хотя он давно живет в Англии, некоторые слова он по-прежнему произносит как-то… не так. И обращения у него своеобразные. “Элжбетой” меня еще никто не называл.
“Доктор Ян Сьвеца” и вовсе звучит по-иностранному. “Сьвеца” значит “свеча”. Я в шутку предлагала ему взять рабочий псевдоним – “Джон Кэндл”. Не согласился…
И ничего, ничегошеньки особенного в нем нет. Просто мужчина что-нибудь там за тридцать. Внешность самая непримечательная. Глаза, волосы… даже говорить не о чем.
И угораздило же его… О, пресвятая галактика.
– Янек, не пора ли вам уходить? – напоминаю я. Вечер, я устала. Да, и от молчаливого обожания можно устать…
– Еще чуть-чуть, – просит он.
Хелен уехала на два дня в Кардифф с группой таких же малышей. Перед отъездом ко мне заглянула Зузана Ежечкова, мать близнецов-дуэлянтов. Такая смешная: маленькая, кругленькая, с блестящими черными глазками. Принесла список детишек, – чтоб я расписалась как опекунша Хелен. У меня была температура, в голове стоял туман, и я с полминуты шарила глазами по именам:
Кэтлин МакПушин
Персивэл Хэджвуд
Яромир Ежечек
Ярослав Ежечек
А, вот оно:
Хелловиксенн Фокстер
Я поставила маловразумительную закорючку. Ничего, этого достаточно. Зузана и ее муж – надежные ребята, и все эти подписи – пустая формальность.
– Лиззи, не скучай! – пискнула Хелен в дверях.
Соскучишься тут!
…Лежу. Заснуть бы… как назло, не спится.
Слышу голос:
– Пани Элжбета, можно мне это прочесть?..
Это Янек от нечего делать начал читать мою книжку и наткнулся на листок со стихотворением.
Пожимаю плечами: читайте, мол. Мне все равно.

Черной полночью луна –
Ах, как прелести полна! –
Равнодушна и бледна.

Любоваться без конца
Звездной мантией Творца –
Дело, право, мудреца!

О волнующей весне,
Детской ночи, взрослом дне
Жаль, мечтаю лишь во сне.

Сторонитесь глубины,
Обжигающей волны,
Навсегда поверив в сны.

Может, если бы я не стала выделять первые буквы, он бы ничего и не понял?..
А так… О да, задет не на шутку.
Голос Янека дрожит:
– Пани Элжбета, ну поставьте себя на мое место. Поставили? Я ведь и обидеться могу! Я рядом. И я… живой…
Мне становится совсем худо.
– Доктор Сьвеца, Янек, если вы и в самом деле так… заботитесь обо мне, уходите, пожалуйста. У меня нет сил все это снова выслушивать.
Поджимает губы.
– Приду завтра. Надеюсь, к тому времени вы передумаете.
Закрываю глаза в знак того, что наш разговор окончен.
Как же я от него устала! Скорее бы поправиться. Лондон – город большой, живем мы далеко друг от друга, и сталкиваться вряд ли придется.
А назавтра у меня новая посетительница.
Джен Мерлин!
Мне не хочется с ней ссориться. Она одна, без Айтэны. И грустная какая-то.
– Если вы по поводу пьесы…
– Да пошла она в за… Ой, извини. Нет, я так. Зашла тебя проведать.
– А откуда…
– Встретила Янека Сьвецу, – Джен усмехается. – Сказал, что ты болеешь. Несчастный воздыхатель… Ты как? Личико бледное, а глаза живые…
– Я скоро встану. Остаточное явление. Упадок сил.
– Что читаем?..
Книга открыта на фотографии бумажника, у которого каждое отделение пронумеровано и подписано:

1. Марки, визитные карточки и т. д.
2. Конверты.
3. Бумага для записей.
4. Конверты с марками; почтовые карточки.
5. Бумага для черновиков.
6. Письма, требующие ответа.
7. Не требующие.
8. Секретки.
9.
10. Телеграфные бланки и шестипенсовые марки.

– А, помню-помню. Обстоятельный человек был наш преподобный Чарлз. А что в девятом кармашке?..
Я в недоумении смотрю на фотографию. Надо же! Рядом с цифрой девять на расшифровке и впрямь ничего нет.
В отличие от Янека, Джен пробегает глазами акростих, не спрашивая разрешения.
– Счастливая ты, Лиззи, – неожиданно говорит она.
Не понимаю, к чему она клонит, осторожно интересуюсь:
– У вас тоже есть несчастный воздыхатель? Или… воздыхательница?..
– Да я не об этом! – смеется Джен. – Какие воздыхатели! Я сама всю жизнь занимаюсь воздыхательством…
Верится с трудом. Актрисы из Джен не получилось, но пианистка она замечательная. Я не большая поклонница джаза, и то это признаю. Несколько лет назад она уехала в Прагу и влилась в местный джаз-бэнд со смешным названием “Pražský kocour” (“Пражский кот”). Но что-то там не сложилось, “Кот” распался, и Джен вернулась в Англию. Бывает и не такое. В ансамбле Бобби Кларка моя бывшая тетя считалась “своим парнем”, выходила на сцену в смокинге, и вообще… А пылкие молодые чехи – все они были ее моложе – из-за Джен переругались.
Стоп, а почему “бывшая”? Официально она с моим дядей не разведена. Не то что Айтэна.
Голова кружится…
– Очень может статься, я скоро уеду. Надолго. И это зависит только от тебя.
– Э-э… почему от меня? Куда вы собрались?..
– В Варшаву. Я знаю, ты с ним общаешься. Вот и поговорили бы как-нибудь… обо мне.
Я в замешательстве.
– А вы…
– А я не могу, хоть тресни. Последний раз мы виделись в Праге. Четыре года назад. Йэн не сказал мне ни слова, но у него было такое лицо… я и подумала…
Позвольте, четыре года она собирается с духом?..
– Так почему же я счастливая? – пытаюсь сменить тему.
– Потому что твоей любви ничто не может помешать.
Джен листает книгу.
– Завидую тебе, девочка.
Не ожидала. Мы никогда не были близкими подругами, да и по возрасту Джен мне почти в матери годится. Но… кто сказал, что, с детства нежно любя дядю, я не могу полюбить и тетю?..
– Джен, я попробую, – говорю я наконец.
Ее лицо розовеет.
– Лиззи, ты чудо! Да, и если придет Айтэна с какой-нибудь похожей просьбой…
– Пошлю ее куда подальше, – перебиваю я.
– Спасибо. Знаешь, я когда-то ревновала его к тебе… но теперь вижу, что все это глупости.
Хм. Ревновала… дядю Йэна? Ко мне?..
Фантастика.
– Я тоже скоро перееду. Но не так далеко. Всего лишь в Гилфорд.
– Когда?
– В следующем месяце, надеюсь.
Джен задумчиво крутит головой.
– Гилфорд-Гилфорд… От этого что-то изменится?
– Нет, – честно отвечаю я.
Она улыбается.
– Ну, что же… Выздоравливай. Я еще зайду.
И заговорщицки подмигнув, добавляет:
– А девятый кармашек, наверное, для писем, которые пишешь, но не отправляешь. Только мне, пожалуй, одного кармашка будет ой как мало…
“Мне”?..
Голова просто никакая. Зажмуриваюсь.
– Прихлопните, пожалуйста, дверь… встану потом, закрою…
– Ага.
Джен выходит из комнаты. Слышу, как она говорит кому-то:
– Пожалуйста-пожалуйста. Заходите-заходите.
И чуть погодя:
– Умереть мне, что ли, для разнообразия…
Может, я уже сплю?..
Кто-то прохладной рукой дотронулся до моего лба. И сказал:
– Бедное дитя…

[Lakshmi_RO]

Elmice, сколько интересного! И опять куча недоговоренности. Только легкие штрихи, а дальше - думайте сами, решайте сами...

[Elmice]

Lakshmi_RO, так ведь интереснее, чем если автор всё разжевал
В ближайшее время - надеюсь - будет следующий рассказ.

[Lakshmi_RO]

Elmice, когда автор все рассказал тоже может быть интересно. Просто по-другому.
Жду! =)

[Elmice]

Lakshmi_RO, а автор иногда сам не знает

[Elmice]

Полночь серебристая

Скрытый контент: показать

– Почему мне нельзя на вас смотреть? Вы такой… страшный? Скелет в костюме, с цилиндром на голом черепе?..
Шутки шутками, а ведь тогда, на кладбище, я видела только кусочек темного одеяния и белые перчатки. Но никто не сказал, что под перчатками были руки…
– Ну, вот еще, что за нелепая выдумка! Я бы никогда не позволил себе прийти к кому-нибудь в таком ужасном виде. Не верите – можете открыть глаза и убедиться.
– Страшно, – призналась я. – Я уж лучше так… послушаю.
– А вы не любопытны, Лиззи. Впрочем, ваше право.
Чуть скрипнуло кресло. Зашелестела бумага.
– Разрешите?..
– Читайте уж, – вздохнула я, догадавшись, что речь идет о моем стихотворении.
– Какая прелесть, – сказал он через некоторое время. – Можно, я перепишу его к себе в альбом? Да-да, представьте, я завел альбом для стихов, которые посвящены мне… хоть это звучит и нескромно… Вот, к примеру, из недавнего:

…И опять я как в тумане,
И опять – в чужом уме…
Что со мною нынче станет,
Но – на северном холме?

Полночь тихо серебрится,
За окном – неяркий свет…
Почему он мне не снится?
Ведь мечты заветней нет!..

Серебрится первый волос;
Время – ты мой злейший враг!
Мне довольно слышать голос,
Чтобы всё пошло не так…

– Узнаёте?
– Еще бы! Элмиджейн, крупная специалистка по кладбищенской поэзии, – ехидно сказала я. – А конец приблизительно такой…
Я на мгновение задумалась и выдала:

Красота? На что она мне?..
Голос разума затих…
Ведь под этим белым камнем
Хватит места для двоих!

Он рассмеялся. Дивным серебристым смехом. У меня мурашки по коже побежали от наслаждения…
– Почти угадали! Вы с Элмиджейн превосходно пародируете друг друга.
– И что же, много народу засветилось в вашем альбоме?
– Нет, совсем не много… да, собственно, только вы вдвоем.
– Не может быть! – изумилась я. – Я же читала что-то… старое-престарое… память, дань уважения, пятое, десятое… Или у вас новый альбом для каждого века?..
– Скажете тоже… Радует не “память, дань уважения, пятое, десятое”, а искреннее чувство. Когда-нибудь вы это поймете. Надеюсь, что не скоро. Вы еще так молоды.
– Так молода, что вы сказали “бедное дитя”, – пробормотала я. – А, к черту всё. Надоело!
И я открыла глаза.
Он сидел в кресле. В белом галстуке, в темном костюме, с цепочкой от часов, стройный, молодой, невыносимо прекрасный… словом, такой, каким я его себе и представляла.
Забавно. Как будто раскрасили фотографию… Волосы стали каштановыми и блестящими, глаза – серо-голубыми, кожа – аристократически-бледной.
Перчатки и цилиндр лежали на столике, рядом с книгой Даглэс-Фэйрхёрста.
Зрелище было фантастическое.
– Как вы угадали? – тихо спросила я, не в силах отвести глаз от моего гостя.
– Угадал – что?
– Что мне хотелось увидеть вас именно таким?..
Он улыбнулся, и зыбкое равновесие нарушилось. Асимметричная улыбка на асимметричном лице…
– Очень просто. Я вам снюсь, Лиззи. Я плод вашего воображения. Вы заснули, попрощавшись с тетей.
– Вы шутите, – недоверчиво сказала я.
– Отнюдь. Вы спите. И проснетесь от звонка в дверь.
– А кто ко мне придет? Надеюсь, не Янек… у меня нет желания его видеть…
– Вы имеете в виду того докторишку с вечно недовольным лицом? Нет-нет. Я могу только намекнуть. Один хорошо знакомый вам человек. Высокий, с седыми вьющимися волосами. Вон как у того джентльмена… кхм… с барсуком?..
Автограф Брайана Мэя остался у меня со времен первой кампании против отстрела барсуков. Была еще барсучья маска, но ее детишки раздраконили…
Высокий, кудрявый, седой. Я подумала: вряд ли доктор Мэй решил почтить меня своим присутствием… А раз так, значит, сюда идет мой дядя Йэн Лотрон-Фэйр. Больше некому.
– Он придет во сне или наяву? – поинтересовалась я. – Ладно, не говорите… сама знаю, что во сне. Дядя Йэн сейчас в Варшаве. И в Англию, насколько мне известно, не собирался.
– Как знать, – загадочно проговорил мой собеседник.
И в ту же секунду прозвенел звонок.
– Заходите, открыто! – закричала я.
И в комнату шагнул высокий, кудрявый, седой… мой любимый и единственный дядюшка.
– Здравствуй, Лиззи, – сказал он своим теплым – как пуховое одеяло – голосом. – Ты не одна? Мне показалось, кто-то разговаривал…
– Одна, одна, – ответила я. – Лежу, болею.
– А цилиндр чей?
– Не обращай внимания, так, пустяки…
– Лиззи, я же не ревнивый супруг. Не стесняйся, – весело сказал дядя Йэн. – Хотя… я смотрю, у тебя и прятаться-то негде.
Он снял плащ и размотал длинный клетчатый шарф.
– Может, я… того… не вовремя? Если бы я знал, что ты болеешь…
– Не беспокойся. Я уже почти здорова. Просто вставать неохота. Ты-то как?
Дядя вздохнул. И в этом вздохе было всё: послевоенное детство, развод родителей, смерть матери, жизнь с отцом и мачехой, рождение брата (Эдриэна, моего отца), первая женитьба, рождение сына, смерть жены, вторая женитьба, третья женитьба… О, пресвятая галактика.
Сколько я его помню, он совершенно не менялся. Годами, если не десятилетиями. Те же кудри, те же светло-карие глаза с легкой грустинкой, та же неуклюжая большая фигура, – мне (как и любой миниатюрной девушке) рядом с ним подчас становилось страшновато. Но я хорошо помнила, как дядя в детстве сажал меня к себе на плечи, и мы отправлялись гулять по лондонским улицам… всё равно что на втором этаже автобуса!
Время… Время никого не щадит. Летом дяде исполнится шестьдесят девять, и годы наконец стали брать свое.
– У меня к тебе маленькая просьба, – сказал он. – Ты наверняка общаешься с ней. Вот и поговорили бы как-нибудь… обо мне.
Знаете, как это трудно – сохранять серьезный вид, смотреть собеседнику в лицо и при этом набирать сообщение “Приходите, он здесь, у меня”?..
– Последний раз мы виделись в Праге. Четыре года назад. Точнее, четыре года, два месяца и три дня…
Я с трудом удержалась, чтобы не брякнуть что-нибудь, как говорится, “от чистого сердца”.
– Джен не сказала мне ни слова, – продолжал дядя, глядя куда-то в угол. – Но у нее было такое лицо… я и подумал…
Воистину, некоторые люди предназначены друг другу судьбой.
Я ощущаю свою причастность к этой странноватой парочке. Они познакомились в год моего рождения; поженились, когда мне было одиннадцать; расстались, когда мне исполнилось тринадцать… Ну, как “расстались”. Дядя повез меня на каникулы за границу, и больше в Англию не вернулся. И, судя по тому, что Джен не стала его искать, она всё поняла. Правда, пример был перед глазами. От предыдущей жены дядя сбежал под предлогом рождения племянницы. То бишь меня.
– Я не имел права так поступать. Ничему-то жизнь меня не учит. Джен – не Айтэна… кстати, ты ведь ее тоже видишь?
– Изредка, – сказала я. – И слава галактике.
Он улыбнулся, услышав из моих уст свою любимую присказку. Вот в кого я такая безбожница. Сёстры МакМорран с этим тоже боролись, но им не удалось меня переделать.
– Больше восьми лет. Как время-то летит. Лиззи, ты была тогда совсем ребенком… У меня где-то сохранилась фотография. У тебя там волосы крашеные. Фиолетовые, розовые, голубые…
– Ты говорил – “как фломастерами намазюкано”, – припомнила я. – Ох, и досталось же мне потом от тетки Филиппы! Да и Энджела, бедняга, пришла в ужас. Было бы от чего. Вся эта разноцветная ерунда смылась через месяц.
Экран телефона замерцал – “Уже бегу”.
Плести всё, что угодно, лишь бы задержать его еще на полчаса!
– О, знакомая гитара, – сказал вдруг дядя. – Ты хоть на ней играешь?
– Конечно! Я всегда бережно относилась к твоим подаркам. Что гитара, у меня и кукла сохранилась, которую ты мне подарил при первой встрече…
Мне тогда исполнилось два года. Я этого не помню, – Энджела рассказывала.
Часы пробили девять. Дядя заерзал в кресле.
– Может, чаю? – с надеждой спросила я.
– Да… пожалуй. Ты не вставай, я сам все сделаю и принесу.
Он вышел. А я лежала и думала: сколько писем мы друг другу написали! Сколько часов проболтали по Скайпу! Сколько подарков он мне подарил за все эти годы. Почему же я так смущаюсь в его присутствии? Он ведь мне почти как отец. Даже ближе отца. Эдриэн Лотрон-Фэйр поделился со мной зелеными глазами, но не душой. Мойра Грэйстоун – такое же ничего не значащее имя. Они дали мне жизнь, но бросили незадолго до моего пятого дня рождения. Мир не без добрых людей; нашлись и такие, которым я была нужна. И дядя Йэн из них – самый-самый.
– Вот… готово, – он вернулся в комнату.
– А можно мне тоже чаю? – раздался нерешительный голос.
В дверях стояла Джен.
Дядя вздрогнул и уронил прихватку. Хорошо, хоть не чайник!
Шаг навстречу. Еще шаг. И еще. Восемь лет стремительно таяли в воздухе.
Давайте, миритесь наконец!
– Ты красишь волосы, – вдруг сказал он.
– Да у меня уже весь левый бок седой, – ответила она.
Ну, не дурачки ли?..
Я вылезла из постели с намерением потихоньку исчезнуть. Впрочем, эти двое уже забыли обо мне. Они смотрели только друг на друга. И молчали.
И этим молчанием было высказано всё то, для чего и слов-то не подберешь…
Пока я в ванной приводила себя в божеский вид, из комнаты не доносилось ни звука. Одевшись, я выскользнула из квартиры и заперла ее на ключ. Чтобы мои голубки уж точно никуда не делись.
Повернулась… и лицом к лицу столкнулась с Янеком.
– Пани Элжбета, у вас не дом, а проходной двор, – хмуро заметил он.
– Янек, идите к черту, – отмахнулась я. – Вы не ослышались, именно к черту. Я не передумала. И никогда не передумаю. Можете прислать мне счет, но чтобы здесь я вас больше не видела…
Он оторопел. А я побежала вниз по лестнице. Куда только девался мой упадок сил!
Остановилась и закричала:
– Любовь существует!

Ворошу в тумане лица, –
Не боюсь я ничего!
И покуда полночь длится,
Сотворю я колдовство.

Чтоб из искры вызвать пламя,
Чтоб дорогу дать весне,
Чтоб разбить тот белый камень,
Как разбил он сердце мне!

[Elmice]

Со съемки календаря