С севера, с предгорий Дарлога задули первые сырые холодные ветры — предвестники долгой зимы. Эльдис зябко поежилась и закрыла окно. Двенадцать лет прошло, но она все еще неукоснительно следовала своему давнему ритуалу.
Из памяти стерлось лицо Финна, его голос, но она его помнила, помнила той странной памятью, самим сердцем и всем своим существом. Любви к нему не осталось, но Эльдис была… благодарна. За жизнь, которую он невольно изменил, за Дамеру, за сволю судьбу, какой бы она ни была. Но сегодня она долго бездумно стояла у распахнутого окна, глядя на залив и не видя его. Сердце сдавило каменной рукой — не вздохнуть, ей хотелось плакать, но она не могла. Бывали дни, когда старая боль и обида поднимали голову там, где дремали все это время, и начинали терзать ее с новой силой, как сегодня. Эльдис шумно перевела дыхание, машинально вытерла сухие глаза. Она не станет больше думать об этом, ни словом, ни взглядом не даст понять Гектору, что помнит, до мельчайших подробностей помнит все те тяжелые дни, что им пришлось пережить из-за него. Но правда была в том, что Эльдис было его не жаль, и себя, наверное, уже тоже. Только Ригана, который так любит отца. Гектор многому его научил…
Она вздохнула, скользя взглядом по спальне, ставшей давным-давно холодной и унылой. Они ложились в одну постель, даже любили друг друга, но больше не было той близости и единения, как прежде. «Ты предал меня, - с горечью подумала она. - И я не могу забыть… Не хочу!» Эльдис и сама не знала, сколько еще любви к нему осталось в ее сердце, если осталось вообще. Временами ей казалось, это не тот мужчина, которого она полюбила — сильный, смелый, надежный… Все изменилось, и они изменились тоже. Она потушила свечи и собиралась уже лечь в постель, но какое-то шестое чувство заставило ее взять лампу и спуститься по лестнице вниз, в спальню Ригана.
За неплотно притворенной дверью горел свет и слышались приглушенные голоса, и Эль остановилась, затаила дыхание, прислушиваясь.
- ...Ты уже большой, Риган. Обещай мне одну вещь — заботься о сестре и матери, когда меня не будет.
- Но мама взрослая, - возразил тот, глядя на Гектора чистыми карими глазами. - Она сама может о себе позаботиться.
- Я знаю. Но каким бы сильным ни был человек, бывают моменты, когда нужно, чтобы рядом был кто-то сильнее, кто будет беречь и защищать ее, как она защищает всегда тебя. Ты меня понимаешь?
У Эльдис перехватило дыхание, боясь выдать себя, она крепко стиснула лампу, чувствуя, как на нее и на пальцы капают крупные соленые слезы.
- Да, отец, - серьезно ответил Риган. - Ты надолго уедешь?
Гектор долго молчал, потом рассеянно погладил сына по голове и укрыл его одеялом.
- Спи, совенок. У нас еще есть время.
Когда он вернулся в спальню, Эльдис спала, и он облегченно вздохнул — последнее время даже просто молчать наедине становилось все тяжелее. Он долго-долго не мог уснуть, глядя в потолок.
На пристани толпились зеваки, пришедшие посмотреть на отплытие «Ворона». Матросы готовились убрать сходни. Гектор, странно молчаливый и хмурый, повернулся к Эльдис, слабо улыбнулся ей.
- Если ветер будет попутный, уже через пять дней мы будем в порту Кинеи…
- Ты ведь уже не вернешься, так?- перебила она, посмотрела на него со смесью решимости и отчаяния. Гектор молчал, хотя и слов не требовалось, она уже и так все поняла. Наконец он кивнул, глянул в ее лицо. Но если он ожидал смятения, слез, хоть чего-то, что бы сказало, что не все потеряно, то ошибся. На ее окаменевшем лице не дрогнул ни один мускул, Эльдис сжала губы, поспешно отвела взгляд.
- Хорошего плавания, - старые слова, которые она всегда говорила ему. Больше ничего не пришло на ум, в голове была звенящая пустота. Эльдис осторожно прислушивалась к себе. Очень ли больно будет теперь, когда он уходит? Сможет ли она без него? Боль не обрушилась на нее волной, не бросила на колени. Она ныла, как раненый зверь, глубоко внутри, и если к ней не прислушиваться, если постараться не думать о нем… Я смогу жить без него. Не хочу, но я не умру от боли. У меня есть Риган, я взяла у него лучшее, так пусть уходит! Эльдис старалась призвать на помощь гнев на него и застарелую обиду, чтобы сейчас быть сильной.
Гектор несколько минут смотрел на нее, потом коротко кивнул и не оглядываясь пошел к сходням. Она слышала, как матросы убирают их и поднимают паруса, как плотная их ткань хлопает на ветру и с треском расправляется, натягиваемая вантами. Как он отдает команды, которые передаются по палубе и наверх на грот и фок-мачты, и ветром их относит в море… потом все стихло, кроме оглушительного неровного биения ее собственного сердца, и Эльдис осмелилась поднять голову. Зеваки расходились, пристань опустела. Вдалеке можно было различить гордые очертания «Ворона», но людей на палубе уже не разглядеть, да Эльдис и не видела ничего сквозь слезы, застилающие глаза. Много времени она стояла так, согнувшись, как старуха, потом распрямила плечи и начала долгий путь к дому.
Фотографии отличные! Особенно фото Гектора у кроватки Ригана. Тронуло до слез. Как же ему тяжело было уехать от сына, но терпеть такой брак - ужасная ежедневная мука, мне кажется.
Эльдис так умотается его "подарки" потом пристраивать.
Мне грустно за Гектора, который оступился. Грустно за сильную и своенравную Эль, которая тащит на себе детей и Дамеру - она тоже есть ее детище... И детей жалко. безумно проникновенные серии получились, читаешь, и в горле ком, но ... что делать 
Ну а что? Это единственный человек, который сможет с ней совладать, любой другой рано или поздно сломается.
Что же будет дальше... 
